Неточные совпадения
Она сказала
с ним несколько слов, даже спокойно улыбнулась на его шутку о
выборах, которые он назвал «наш парламент». (Надо было улыбнуться, чтобы показать, что она поняла шутку.) Но тотчас же она отвернулась к княгине Марье Борисовне и ни разу не взглянула на него, пока он не встал прощаясь; тут она посмотрела на него, но, очевидно, только потому, что неучтиво не смотреть на человека, когда он кланяется.
Перед отъездом Вронского на
выборы, обдумав то, что те сцены, которые повторялись между ними при каждом его отъезде, могут только охладить, а не привязать его, Анна решилась сделать над собой все возможные усилия, чтобы спокойно переносить разлуку
с ним. Но тот холодный, строгий взгляд, которым он посмотрел на нее, когда пришел объявить о своем отъезде, оскорбил ее, и еще он не уехал, как спокойствие ее уже было разрушено.
Еще вчера Левин увидал его на
выборах и старательно обходил, не желая
с ним встретиться.
— Отлично, отлично, — говорил он, закуривая толстую папиросу после жаркого. — Я к тебе точно
с парохода после шума и тряски на тихий берег вышел. Так ты говоришь, что самый элемент рабочего должен быть изучаем и руководить в
выборе приемов хозяйства. Я ведь в этом профан; но мне кажется, что теория и приложение ее будет иметь влияние и на рабочего.
Теперь, присутствуя на
выборах и участвуя в них, он старался также не осуждать, не спорить, а сколько возможно понять то дело, которым
с такою серьезностью и увлечением занимались уважаемые им честные и хорошие люди.
С тех пор как он женился, Левину открылось столько новых, серьезных сторон, прежде, по легкомысленному к ним отношению, казавшихся ничтожными, что и в деле
выборов он предполагал и искал серьезного значения.
— Это такая шельма! Я ему говорил, так нет. Как же! Он в три года не мог собрать, — энергически говорил сутуловатый, невысокий помещик
с помаженными волосами, лежавшими на вышитом воротнике его мундира, стуча крепко каблуками новых, очевидно для
выборов надетых сапог. И помещик, кинув недовольный взгляд на Левина, круто повернулся.
В сентябре Левин переехал в Москву для родов Кити. Он уже жил без дела целый месяц в Москве, когда Сергей Иванович, имевший именье в Кашинской губернии и принимавший большое участие в вопросе предстоящих
выборов, собрался ехать на
выборы. Он звал
с собою и брата, у которого был шар по Селезневскому уезду. Кроме этого, у Левина было в Кашине крайне нужное для сестры его, жившей за границей, дело по опеке и по получению денег выкупа.
Когда он узнал всё, даже до той подробности, что она только в первую секунду не могла не покраснеть, но что потом ей было так же просто и легко, как
с первым встречным, Левин совершенно повеселел и сказал, что он очень рад этому и теперь уже не поступит так глупо, как на
выборах, а постарается при первой встрече
с Вронским быть как можно дружелюбнее.
— Нет, без шуток, что ты выберешь, то и хорошо. Я побегал на коньках, и есть хочется. И не думай, — прибавил он, заметив на лице Облонского недовольное выражение, — чтоб я не оценил твоего
выбора. Я
с удовольствием поем хорошо.
Уездные предводители заходили
с тарелочками, в которых были шары, от своих столов к губернскому, и начались
выборы.
И так и не вызвав ее на откровенное объяснение, он уехал на
выборы. Это было еще в первый раз
с начала их связи, что он расставался
с нею, не объяснившись до конца.
С одной стороны, это беспокоило его,
с другой стороны, он находил, что это лучше. «Сначала будет, как теперь, что-то неясное, затаенное, а потом она привыкнет. Во всяком случае я всё могу отдать ей, но не свою мужскую независимость», думал он.
Он считал русского мужика стоящим по развитию на переходной ступени от обезьяны к человеку, а вместе
с тем на земских
выборах охотнее всех пожимал руку мужикам и выслушивал их мнения.
Татьяна
с ключницей простилась
За воротами. Через день
Уж утром рано вновь явилась
Она в оставленную сень,
И в молчаливом кабинете,
Забыв на время всё на свете,
Осталась наконец одна,
И долго плакала она.
Потом за книги принялася.
Сперва ей было не до них,
Но показался
выбор их
Ей странен. Чтенью предалася
Татьяна жадною душой;
И ей открылся мир иной.
Карандышев (
с сердцем). Так правду эту вы знайте про себя! (Сквозь слезы.) Пожалейте вы меня хоть сколько-нибудь! Пусть хоть посторонние-то думают, что вы любите меня, что
выбор ваш был свободен.
— Напрасно ж она стыдится. Во-первых, тебе известен мой образ мыслей (Аркадию очень было приятно произнести эти слова), а во-вторых — захочу ли я хоть на волос стеснять твою жизнь, твои привычки? Притом, я уверен, ты не мог сделать дурной
выбор; если ты позволил ей жить
с тобой под одною кровлей, стало быть она это заслуживает: во всяком случае, сын отцу не судья, и в особенности я, и в особенности такому отцу, который, как ты, никогда и ни в чем не стеснял моей свободы.
Он стал читать, все больше по-английски; он вообще всю жизнь свою устроил на английский вкус, редко видался
с соседями и выезжал только на
выборы, где он большею частию помалчивал, лишь изредка дразня и пугая помещиков старого покроя либеральными выходками и не сближаясь
с представителями нового поколения.
Запевали «Дубинушку» двое: один — коренастый, в красной, пропотевшей, изорванной рубахе без пояса, в растоптанных лаптях,
с голыми выше локтей руками, точно покрытыми железной ржавчиной. Он пел высочайшим, резким тенором и, удивительно фокусно подсвистывая среди слов, притопывал ногою, играл всем телом, а железными руками играл на тугой веревке, точно на гуслях, а пел — не стесняясь
выбором слов...
— Я сам не занимался этим предметом, надо посоветоваться
с знающими людьми. Да вот-с, в письме пишут вам, — продолжал Иван Матвеевич, указывая средним пальцем, ногтем вниз, на страницу письма, — чтоб вы послужили по
выборам: вот и славно бы! Пожили бы там, послужили бы в уездном суде и узнали бы между тем временем и хозяйство.
Поэма минует, и начнется строгая история: палата, потом поездка в Обломовку, постройка дома, заклад в совет, проведение дороги, нескончаемый разбор дел
с мужиками, порядок работ, жнитво, умолот, щелканье счетов, заботливое лицо приказчика, дворянские
выборы, заседание в суде.
— И тут вы остались верны себе! — возразил он вдруг
с радостью, хватаясь за соломинку, — завет предков висит над вами: ваш
выбор пал все-таки на графа! Ха-ха-ха! — судорожно засмеялся он. — А остановили ли бы вы внимание на нем, если б он был не граф? Делайте, как хотите! —
с досадой махнул он рукой. — Ведь… «что мне за дело»? — возразил он ее словами. — Я вижу, что он, этот homme distingue, изящным разговором, полным ума, новизны, какого-то трепета, уже тронул, пошевелил и… и… да, да?
В область мысли, знания она вступила так же недоверчивым и осторожным шагом, как была осторожна и скупа в симпатиях. Читала она книги в библиотеке старого дома, сначала от скуки, без
выбора и системы, доставая
с полки что попадется, потом из любопытства, наконец некоторые
с увлечением.
Татьяна Марковна не совсем была внимательна к богатой библиотеке, доставшейся Райскому, книги продолжали изводиться в пыли и в прахе старого дома. Из них Марфенька брала изредка кое-какие книги, без всякого
выбора: как, например, Свифта, Павла и Виргинию, или возьмет Шатобриана, потом Расина, потом роман мадам Жанлис, и книги берегла, если не больше, то наравне
с своими цветами и птицами.
В платьях же других, высших классов допущены все смешанные цвета, но
с большою строгостью и вкусом в
выборе их.
Наконец приехал и Василий Назарыч
с прииска. Верочка сама объявила ему о сделанном ею
выборе. Это неожиданное известие очень взволновало старика; он даже прослезился.
— Если ты хочешь знать, доктор отнесся к моему
выбору с большим сочувствием. Он даже заплакал от радости…
— Ах, да, конечно! Разве ее можно не любить? Я хотел совсем другое сказать: надеетесь ли вы… обдумали ли вы основательно, что сделаете ее счастливой и сами будете счастливы
с ней. Конечно, всякий брак — лотерея, но иногда полезно воздержаться от риска… Я верю вам, то есть хочу верить, и простите отцу… не могу! Это выше моих сил… Вы говорили
с доктором? Да, да. Он одобряет
выбор Зоси, потому что любит вас. Я тоже люблю доктора…
Марья Степановна, по-видимому, не раскаивалась в своем
выборе и надеялась, что Василий Назарыч согласится
с нею. Иногда, глядя на Веревкина, она говорила вслух...
Хиония Алексеевна была тоже в восторге от этого забавного Titus, который говорил по-французски
с настоящим парижским прононсом и привез
с собой громадный
выбор самых пикантных острот, каламбуров и просто французских словечек.
Наконец мы, однако, сошлись
с ним на двадцати рублях. Он отправился за лошадьми и чрез час привел их целых пять на
выбор. Лошади оказались порядочные, хотя гривы и хвосты у них были спутанные и животы — большие, растянутые, как барабан.
С Филофеем пришло двое его братьев, нисколько на него не похожих. Маленькие, черноглазые, востроносые, они, точно, производили впечатление ребят «шустрых», говорили много и скоро — «лопотали», как выразился Ермолай, но старшому покорялись.
Отставной поручик Виктор Хлопаков, маленький, смугленький и худенький человек лет тридцати,
с черными волосиками, карими глазами и тупым вздернутым носом, прилежно посещает
выборы и ярмарки.
Прадеды наши, при
выборе места для жительства, непременно отбивали десятины две хорошей земли под фруктовый сад
с липовыми аллеями.
Разве только в необыкновенных случаях, как-то: во дни рождений, именин и
выборов, повара старинных помещиков приступают к изготовлению долгоносых птиц и, войдя в азарт, свойственный русскому человеку, когда он сам хорошенько не знает, что делает, придумывают к ним такие мудреные приправы, что гости большей частью
с любопытством и вниманием рассматривают поданные яства, но отведать их никак не решаются.
Он говорил о хозяйстве, об урожае, покосе, о войне, уездных сплетнях и близких
выборах, говорил без принужденья, даже
с участьем, но вдруг вздыхал и опускался в кресла, как человек, утомленный тяжкой работой, проводил рукой по лицу.
Наши сборы в экспедицию начались в половине марта и длились около двух месяцев. Мне предоставлено было право
выбора стрелков из всех частей округа, кроме войск инженерных и крепостной артиллерии. Благодаря этому в экспедиционный отряд попали лучшие люди, преимущественно сибиряки Тобольской и Енисейской губерний. Правда, это был народ немного угрюмый и малообщительный, но зато
с детства привыкший переносить всякие невзгоды.
Эти три девушки нашли еще трех или четырех, выбрали их
с тою осмотрительностью, о которой просила Вера Павловна; в этих условиях
выбора тоже не было ничего возбуждающего подозрение, то есть ничего особенного: молодая и скромная женщина желает, чтобы работницы в мастерской были девушки прямодушного, доброго характера, рассудительные, уживчивые, что же тут особенного?
Его наружность, обличающая силу, а пуще храбрость, им оказанная при встрече
с медведем, о коем бедный Антон Пафнутьич не мог вспомнить без содрогания, решили его
выбор.
Надобно было ограничиться советниками, председателями (но
с половиной он был в ссоре, то есть не благоволил к ним, редкими проезжими, богатыми купцами, откупщиками и странностями, нечто вроде capacités, [правомочий (фр.).] которые хотели ввести при Людовике-Филиппе в
выборы.
Выбор Киреевского был необыкновенно удачен не только со стороны ума и талантов, но и
с финансовой стороны.
Действительно, он сказал правду: комната была не только не очень хороша, но прескверная.
Выбора не было; я отворил окно и сошел на минуту в залу. Там все еще пили, кричали, играли в карты и домино какие-то французы. Немец колоссального роста, которого я видал, подошел ко мне и спросил, имею ли я время
с ним поговорить наедине, что ему нужно мне сообщить что-то особенно важное.
Вслед за окружным судом губерния покрылась целою сетью мировых учреждений. Хотя неудача на
выборах не особенно взволновала Федора Васильича, но, сопоставляя ее
с прочими обстоятельствами, он почувствовал, что она предвещает ему скорый и немилостивый конец.
К счастью, бабушкин
выбор был хорош, и староста, действительно, оказался честным человеком. Так что при молодом барине хозяйство пошло тем же порядком, как и при старухе бабушке. Доходов получалось
с имения немного, но для одинокого человека, который особенных требований не предъявлял, вполне достаточно. Валентин Осипыч нашел даже возможным отделять частичку из этих доходов, чтобы зимой погостить месяц или два в Москве и отдохнуть от назойливой сутолоки родного захолустья.
Я помню, однажды отец получил от предводителя письмо
с приглашением на
выборы, и на конверте было написано: «его превосходительству» (отец в молодости служил в Петербурге и дослужился до коллежского советника, но многие из его бывших товарищей пошли далеко и занимали видные места). Догадкам и удивлению конца не было. Отец
с неделю носил конверт в кармане и всем показывал.
Я уже сказал выше, что наше семейство почти совсем не виделось
с Ахлопиными. Но однажды, когда я приехал в Малиновец на каникулы из Москвы, где я только что начал ученье, матушка вспомнила, что 28-го июня предстоят именины Раисы Порфирьевны. Самой ехать в Р. ей было недосужно, поэтому она решилась послать кого-нибудь из детей. К счастью,
выбор пал на меня.
Появление молодого Бурмакина как раз совпало
с тем временем, когда Калерия Степановна начинала терять всякую надежду. Увидев Валентина Осипыча, она встрепенулась. Тайный голос шепнул ей: «Вот он… жених!» — и она
с такой уверенностью усвоила себе эту мысль, что оставалось только решить, на которой из четырех дочерей остановится
выбор молодого человека.
И съели и выпили у него за это время
с три пропасти, но когда наступил срок
выборов, то в губернский город отправились всё те же выборные элементы, как и всегда, и поднесли Федору Васильичу на блюде белые шары.
В первый же раз, когда я остался без пары, —
с концом песни я протянул руку Мане Дембицкой. Во второй раз, когда осталась Лена, — я подал руку ее сестре раньше, чем она успела обнаружить свой
выбор, и когда мы, смеясь, кружились
с Соней, у меня в памяти осталось лицо Лены, приветливо протягивавшей мне обе руки. Увидев, что опоздала, она слегка покраснела и осталась опять без пары. Я пожалел, что поторопился… Теперь младшая сестра уже не казалась мне более приятной.
Он был так ярок, что казался мне другой действительностью,
с возможностью
выбора.
Выбор между этими предложениями было сделать довольно трудно, а тут еще тяжба Харитона Артемьича да свои собственные дела
с попом Макаром и женой. Полуянов достал у Замараева «законы» и теперь усердно зубрил разные статьи. Харитон Артемьич ходил за ним по пятам и
с напряжением следил за каждым его шагом. Старика охватила сутяжническая горячка, и он наяву бредил будущими подвигами.
Штофф занимал очень скромную квартирку. Теперь небольшой деревянный домик принадлежал уже ему, потому что был нужен для ценза по городским
выборам. Откуда взял немец денег на покупку дома и вообще откуда добывал средства — было покрыто мраком неизвестности. Галактион сразу почувствовал себя легче в этих уютных маленьких комнатах, — у него гора свалилась
с плеч.
Всякий акт знания, начиная
с элементарного восприятия и кончая самыми сложными его плодами, заключает в себе принудительность, обязательность, невозможность уклониться, исключает свободу
выбора.